Ульяна Соболева - Любовь - яд [СИ]
Я пожала плечами и снова засмеялась еще секунда и у меня начнется истерика:
— Я же говорила, что у тебя мания величия. Увидимся в офисе в воскресенье.
Я мчалась домой на такой скорости, что у самой дух захватывало. Вбежала к себе в спальню и принялась крушить все вокруг себя как ненормальная. Я вопила, и ругалась как сапожник. Расшвыряла стулья, разорвала подушку и обессилено упала на перья, задыхаясь. Я снова пела для него. Да, я пела для него как когда-то, и эти воспоминания разорвали меня, вывернули наизнанку. Ничего не изменилось, и я могу врать самой себе сколько угодно, я могу притворяться, что ненавижу, что забыла, что больше не испытываю ничего кроме презрения, но это ложь. Все ложь. Я его любила, и ничего не могла поделать с этим проклятым чувством, ничего. Но так же сильно я его за это и ненавидела, моя любовь была разрушительной, мне хотелось причинить ему боль. Сильную боль. Ударить так, чтобы он еще долго не мог прийти в себя. И я ударю. Еще немного. Сегодня нас счет начал сравниваться точнее Артур выиграл, только он никогда об этом не узнает. Сегодня ему удалось сделать мне больно снова. Заставить меня почувствовать себя Васькой.
11 ГЛАВА
Артур позвонил Пашке и выпалил не поздоровавшись:
— Ищи здесь. Она не приезжая, это ее родной город. Подними на ноги всех своих в паспортном столе, в ЗАГСах в роддомах, черт подними все на уши. Она что-то скрывает, и я, черт раздери, уверен в том, что мы раньше встречались.
— Успокойся. С чего ты взял?
— Не знаю, я нюхом чую, я чувствую это кожей. Она город знает, как своих пять пальцев, то есть лазейки, как светофоры объехать. Она здесь всего месяц. Женщины не особо в местности ориентируются, ну не так быстро, а она по улицам носится так, словно выросла здесь, понимаешь? Сколько ей лет по документам?
— Двадцать пять, вроде.
— Вот и нарой мне всех женщин ее возраста вместе с фотками именами и фамилиями. Всех до единой. Отбери тех, кто подходит больше всего.
— Совсем сдурел? Я не буду искать иголку в стоге сена.
— Я прошу тебя, Паша. Для меня это важно, просто поищи.
— Артур мне не нравится твоя одержимость. Не забывай о Новицком. Хочешь трахаться — сходи в бордель.
— Да иди ты!
Артур захлопнул сотовый и взъерошил волосы. В голове пульсировало навязчивое желание вспомнить, он напрягал свою память, он перебирал в уме всех своих женщин за последние годы и ничего. Ноль. Пусто. Никто кто бы мог хоть немного походить на Ингу. Нет таких. В его жизни до этого времени точно не было. Если бы была, не забыл бы. Нет, неправильно — если бы была, не отпустил бы. Артуру напрягали собственные чувства, постепенно его желание обладать этой женщиной превращалось в наваждение. Не только обладать ее телом, а понять ее душу. Ведь там, за ледяной маской безразличия, должна быть душа. Обязательно должна. Инга. Кто она? Что она любит есть на завтрак? Какую музыку слушает? Что ей снится по ночам? Сегодня она показалась ему другой. Настоящей. Даже внешне изменилась. И дело не в шикарном элегантном платье и красивой прическе — дело в том, как она разговаривала, как смотрела, и в том, как она пела. Его пробрало. Пробрало до кончиков пальцев. Ее голос, ее телодвижения, страсть. Даже зал почувствовал животную вибрацию во всем ее облике. Нет, она не снежная королева, она горячая как лавина вулкана, она дымящаяся магма под коркой льда. У нее есть тайна. И чем больше Артур в этом убеждался, тем больше ему хотелось эту тайну раскрыть.
Артур тихо зашел в дом, снял туфли, и осторожно прокрался в комнату для гостей, прихватив за собой бутылку виски. Опустошив ее до половины, Артур уснул на узком диване.
Его разбудила Алена, она распахнула окна настежь впуская яркий солнечный свет.
— Дьявол, — Артур поморщился, голова беспощадно болела после выпитого.
— С каких пор мы пьем с горла и спим на диване?
Чернышев надавил на виски пальцами:
— Черт, Лен, принеси мне аспирин и не ори так громко — башка раскалывается.
Жена скорчила недовольную мину, но за аспирином сходила, а когда вернулась, Артур обратил внимание, что она подлизывается. Не иначе чего-то хочет.
— Давай сегодня устроим себе отдых, а? Вот поездим по детским магазинам, перекусим в пиццерии. Ты ведь не работаешь в субботу?
Он вообще всю неделю не работал, но жене об этом не сообщил, а зачем? Так у него была отмазка не появляться дома. Алена села рядом, принялась растирать ему затылок, затекший после неудобного сна на диване.
— Мне нужно в душ.
— Я могу потереть тебе спинку, — промурлыкала она, и Артур в удивлении на нее уставился. С чего бы это? Алена никогда не бывала инициатором в сексе, она только позволяла ему удовлетворять свои желания. Как ни странно, но Чернышеву не хотелось. Точнее он хотел, но не Алену и уж точно не сегодня.
— И не только спинку, — продолжила она, и ее рука скользнула под воротник его рубашки. Артур накрыл ее запястье.
— Я устал, хочу помыться и…
— Ты был не один этим вечером?
Начинается…
— Не один с двумя кредиторами и Ингой.
— Не лги мне, ты шлялся снова со своим Пашкой по бабам, твоя рубашка пахнет духами.
Черт, ему даже стало противно, до тошноты — она нюхала его рубашку.
— Алена, угомонись, я нигде не гулял. Я вернулся домой, напился тут как свинья и лег спать.
Она посмотрела на него с недоверием, но вроде как поверила. Черт возьми, он и не думал лгать. Это было чистой правдой.
— Хорошо, иди в душ, а потом поедем в центр? Нужно уже начинать присматриваться к приданому для ребенка, да и мне уже пришло время сменить гардероб. Живот начинает расти.
Артур бросил взгляд на жену, но ничего не заметил, разве что немного располнела, но живота он еще не видел. А может, вот взять и поехать с ней? Сколько можно ее пинать? В конце концов Алена ждет от него ребенка, любит его безумно. Артур привлек ее к себе в неожиданном для себя порыве.
— Хорошо, вот искупаюсь и поедем. Ты к врачу вчера ходила?
Жена прильнула к нему всем телом, положила голову ему на плечо.
— Ходила, у нас будет девочка.
Чернышев погладил ее по голове, и в душе всколыхнулось теплое чувство. Впервые по отношению к этому ребенку. Его ребенку.
Об опрометчивом решении поехать с Аленой по магазинам Артур пожалел уже через час, когда они зашли в очередной магазин в торговом центре. Алена скупала все без разбора, и Чернышеву уже казалось, что он превратился в новогоднюю елку разукрашенную цветными пакетами. Ему хотелось сбежать, хотелось бросить все пакеты на пол, и драть отсюда на чем свет стоит.
Жена выбегала к нему в очередном наряде для беременных, в котором выглядела совершенно бесформенной, словно нацепила платье на два размера больше, и крутилась перед ним, спрашивая заметен ли ее живот.
